Охота на животных во влажных тропических лесах связана с невероятными трудностями. Я сам испытал это в Камеруне.
Поход по тропическому лесу отнимает у человека все силы. Не раз мы двигались как лунатики, кустарники и чертополохи раздирали нас со всех сторон, но мы думали только о тех нескольких метрах, что видели перед собой. Когда встречали речку, то шли по ее руслу, как по хорошей дороге, с той лишь разницей, что двигались по колено в грязи. Чаще же всего нам приходилось прорубать дорогу мачете, в результате чего в густом кустарнике образовывался своеобразный тоннель.
В первый день мы находились в пути восемь часов и сделали всего одну остановку. Во время привала Амбассадор сказал мне:
— Ваша обувь, господин, оказалась не лучшей.
Я посмотрел на свои ноги: обуви на них не было. Я даже не заметил, когда потерял ее. То, что я босой, я почувствовал только в глубине тропического леса. То же самое было и с обувью моих двух сыновей, сопровождавших меня. Что делать? Не оставалось ничего другого, как попросить помощи у наших чернокожих проводников. Они одолжили нам свою запасную обувь. Она оказалась мала. Нам пришлось переделать ее, прибегнув к охотничьему ножу, купить который можно, как в охот-рыболовном магазине, так и в оружейных мастерских. Разновидности охотничьих ножей подразделяются по областям применения. Бывают ножи для разделки туши, для добивания подранка, а также универсальные ножи, которые можно использовать, например, для строгания, или приготовления пищи.
Наши фотоаппараты начали покрываться плесенью. Между линзами появилась плесень, аппаратура не действовала, пленка отсырела. Я был очень удручен всем этим. Мы находились в самом сердце удивительной, фантастической природы, а я был лишен возможности запечатлеть ее на пленку.
Саванна вскоре осталась позади, мы вошли в тропический лес. Тропинка была едва различима, и нашим проводникам приходилось прорубать дорогу. Иногда мы хватались за колючие кусты или лианы. Влажная почва постепенно превращалась в болото. Движение становилось изнурительным и трудным, мы буквально обливались потом. В густых зарослях видимость по обе стороны была всего лишь несколько метров.
Примерно после часа пути мы достигли какой-то вырубки, на которой увидели покинутое селение. Высокая трава, скрывавшая хижины, была свидетельством того, что здесь уже давно не живут люди. Мы вспомнили, как свирепствовала сонная болезнь в Центральной Африке.
Сразу же за покинутым селением наши проводники остановились и стали прислушиваться. Мы медленно пошли дальше, несколько раз меняли направление, но напрасно. Похоже, что шимпанзе уже ушли.
Внезапно в густой растительности прямо перед нами раздался пронзительный визг: стадо шимпанзе в нескольких шагах от нас! Минуту мы выжидаем — это мгновение наивысшего напряжения. Мы ничего не видим перед собой, кроме зеленой стены африканского тропического леса. Неожиданно низко над землей на ветвях могучего дерева появляется темная фигура, напоминающая широкоплечего человека небольшого роста. В следующий момент мы видим крупного шимпанзе, который сердито смотрит на нас маленькими ехидными глазами. Прежде чем мы смогли произвести выстрел, он исчез в густых зарослях.
Медленно подходим к месту, где мы только что его видели. Наши проводники остаются сзади. Мы слышим вокруг себя грохот, движение каких-то животных и разные голоса, но ничего не видим: заросли здесь невероятно густые. В какой-то момент Франтишек увидел тень примерно в восьми метрах от себя, выстрелил, и тотчас же раздался дикий крик. Среди нас возникла паника. Мы слышим, как трещат ветки, не знаем, то ли это шимпанзе преследуют врага, то ли они не могут решиться на бегство. Двух из них мы продолжаем слышать в одном месте и осторожно приближаемся с ружьем на изготовку.
Мы с трудом пробиваемся через чащу, которая в случае опасности не позволила бы нам прицелиться. В конце концов мы оказываемся на месте, где сидит раненый шимпанзе: пуля перебила ему заднюю ногу. Вид у него свирепый, глаза пылают ненавистью, и только раненая нога мешает ему броситься на противника. Вторая пуля попадает ему в рот и проходит по нижней части головы, но не похоже, чтобы она ему очень повредила. В него трудно попасть, потому что чаща все еще его скрывает.
Франтишек пытается сделать последний выстрел, но затвор не срабатывает. Внезапно шимпанзе молниеносно переходит в наступление, но его настигает выстрел из моего ружья, и он падает в трех метрах от нас. Но и теперь он не мертв. Африканцам приходится добивать его копьем.
Еще минуту вблизи слышится топот, треск и крик, потом шум постепенно удаляется, и мы готовимся к возвращению. Оба африканца срубили молодое дерево и привязали к нему лианами обезьяну. В одной руке у подстреленного шимпанзе кусок веревки, а нога изодрана в кровь, видимо он еще и попал в ловушку, поставленную для антилоп.
Нечего было и думать, что наши проводники смогут пройти по лесу с таким большим грузом. Мы спустились к ближайшему ручью и проделали по его руслу много километров то по песку, то по болоту, перешагивая через поваленные стволы, совершенно промокнув, пока не попали на место, где началась саванна и где идти было легче.
Альфред Брем рассказывает о шимпанзе, который жил у него: «Он теперь бодр и деятелен с раннего утра до позднего вечера, постоянно ищет, чем бы ему заняться, хлопает руками по подошвам своих ног так же, как это обыкновенно делают маленькие дети. Его походка сначала казалась очень неловкой, но в действительности он был и ловким, и проворным при каждом движении. Он ходит, как все человекообразные обезьяны, на всех четырех конечностях, придавая косое направление корпусу, так как руками своими опирается на согнутые пальцы и при этом или одну заднюю конечность ставит между передними, а другую вне их, или обе задние конечности помещает между передними руками.
Однако ж, если ему случается что-либо нести, он выпрямляется, причем одной рукой опирается о землю, и двигается так же своеобразно и ловко, как и прежде. Только в случае какого-нибудь особенно сильного возбуждения, например когда он думает, что ухаживающий за ним хочет уйти, не взяв его с собой, шимпанзе выпрямляется во весь рост, то есть становится на задние конечности, не опираясь рукой, но при этом движении он раздвигает руки, несколько согнутые в локтях, и держит их на одном уровне с головою, чтобы сохранить равновесие. Походка его при движении на всех четырех конечностях неровная, но подвигается он вперед все- таки настолько быстро, что человеку за ним не угнаться.
На предоставленных в его распоряжение гимнастических снарядах шимпанзе возится с утра до вечера и умеет пользоваться ими самым разнообразным способом. Он любит качаться, лазает то вверх, то вниз по висячей лестнице, кувыркается взад и вперед на горизонтальном шесте и вообще с совершеннейшею ловкостью исполняет различные гимнастические упражнения, хотя им его никто не обучал. Как ни чувствует он себя уверенным в обращении с известным ему гимнастическим снарядом, однако всякий раз, когда лазает по предмету, не представляющему, как ему кажется, достаточной устойчивости, движениями своими выказывает боязнь, так, например, шатающийся стул повергает его в величайшее смущение.